Пионерлагерь Солнечный

Пионерлагерь «Солнечный». Лето 1979. Тур 1.

Серж ещё раз посмотрел в окно. Колебаний не было — Светка очевидно голубила себя! Оттопыренное в районе животика одеяло совершало поступательные движения, следуя за рукою собственной хозяйки. Серж последний раз передёрнул собственный член, как затвор автомата, и выстрелил струёй на стену домика. В этот момент старенькое ведро, на котором он стоял, покосилось, нарушая шаткое равновесие, и Серж со всего маху отдал своим лбом об стекло. Как ни удивительно, оно выдержало такое изымательство над собой и осталось целым, но звук от этого удара вызвал в девчачьем домике реальный переполох — они завизжали похлеще сирены. Серж вскочил на ноги, по пути пряча своё хозяйство в шорты, и кинулся в сторону собственного домика.

Но пробежать он сумел всего пару метров. Не по-женски мощная рука схватила его за локоть и дёрнула с таковой силой, что Серж невольно взвыл.

— Так, сейчас мне ясно, кто главный нарушитель порядка! Серёжа! Что ты здесь делал?

Серж поднял глаза и поглядел на вожатую.

— Я ничё… Я шёл из туалета… Нина Андреевна, я честно, я ничего такового! А там ведро, я его зацепил, а девчонки испугались!

— Зацепил? А кто на нём стоял? Я, наверняка! — Нина отдала для себя волю чуть-чуть поиздеваться над мальчуганом. — А что ты там делал, на ведре? А? Так, пошли со мной, расскажешь мне всё!

— Нина Андреевна, я честно! Я ничё такового! — Серж по-настоящему струсил.

— Ничё, говоришь? Я лицезрела, как ты ничё! Пошли, я произнесла!

Сердечко парня ухнуло куда-то в область пупка.

— Нина Андреевна! Я больше не буду!

— А лгать нехорошо… Хорошо, пошли, побеседуем, холодно здесь стоять, комаров подкармливать.- Она потянула Сержа за собой.

В вожатском домике было уютнее, чем в любом другом — на окне плотные шторы, на полу некий коврик, тумбочка, на которой в банке стояли полевые цветочки, собранные в последнем походе, пара стульев. По древесным дверкам шкафа были приколоты вперемешку листки с графиками дежурств по отряду, перечнями прививок, вырезанные из журналов рисунки с артистами и иная чушь. Кровати были с древесными спинками и реальными матрасами, не то что эти скрипучие панцирные монстры в домиках для малышей. Серж затравленно смотрел в пол впереди себя.

Вожатая присела на край собственной кровати.

— Ну, рассказывай!

— Чё говорить? — Серж сам не вызнал собственного голоса.

— Что ты там делал, на ведре? А?

— Нина Андреевна, я ничё! Я добросовестное слово! Я больше не буду!

— Серёжа, успокойся! Я не ругаю тебя. И даже никому не скажу… Может быть… — Сердечко парня снова ёкнуло. — Ты мне растолкуй, для чего ты пугаешь девчонок? Ты что, не можешь ЭТИМ заниматься в другом месте?

Лицо и в особенности уши Сержа запылали в полумраке комнаты.

— Нина Андреевна! Пожалуйста, вы никому не скажете?

— Не скажу, только ты мне должен поведать…

— Что?

— Расскажи мне, как это у тебя происходит.

— Что?

— Ты любишь дрочить?

Серж вспыхнул ещё ярче.

— Ну, расскажи мне! А то я начну говорить про твои выверты… Твоим родителям, к примеру…

— Нина Андреевна! Пожалуйста! Отец убьёт!

— Тогда рассказывай!

— Что?

— Чё ты заладил — что, что? Он у тебя издавна вставать начал?

Шок — это слабенькое определение для состояния парня.

— Нина Андреевна! Вам взаправду любопытно, либо вы издеваетесь?

— Ну, конечно, любопытно!

— А вы честно никому…

— Да успокойся ты! Хорошо, давай так. Чтоб ты был спокоен, расскажешь мне, а позже я для тебя кое-что расскажу. Только так — я позже никому ничего не рассказываю, и ты тоже! Сообразил? — Серж кивнул. — Ну, присаживайся! — Она кивнула на стул. — Когда у тебя впервой встал?

Серж проглотил комок в горле.

— На физре, я тогда дежурным был, после уроков спортзал мыл. А позже в раздевалке пацанячей. И здесь слышу, у девок некий шёпот. Там у нас дырка проверчена, я туда, смотрю, а там физрук посиживает и Ленка Полищучка, она тогда в седьмом классе была, вроде…

— И что они там делали?

— Я сходу и не сообразил. Она поначалу была в костюмчике спортивном, а позже он гласит ей — переодевайся! Я ещё поразмыслил — как это она при нём переодеваться будет? А она ничё — снимает олимпийку, а лифчик у неё — зелёный! И берёт платьице, чтоб надеть. А он ей что-то ещё шепнул. Она платьице отложила и лифчик так приподнимает, он гласит — стой!

Я смотрю, а он спортивки свои снимает… Ну, не совершенно, а так, чтоб только достать, ну, писюн собственный… Достаёт, а он у него толстый таковой, что-то ей ещё тихо произнес, она тоже спортивки, смотрю, стягивает вниз… И здесь я чувствую, что у меня тоже как-то удивительно так с писюном. Желал взглянуть, а позже вспомнил, что дверь открыта, я её тихонько закрыл, а позже снова смотрю в дырку — а она стоит около него, спортивки на коленях, а чуток выше уже и трусы стянула, и он одной рукою её лапает! А она сиськи свои трёт руками. Позже он за писюн схватился рукою, дёргать начал, и сходу практически и стрельнул. Я тогда ещё перепугался, не знал ведь, задумывался это гной у него. — Серж слабо улыбнулся.

— А на данный момент ты хоть в курсе?

— Ага, пацаны позже поведали мне всё, что с этого малыши бывают.

Сейчас улыбнулась женщина:

— Ну, малыши — не всегда. Это когда дама тоже готова зачать.

— Я знаю…

— Ну, и что там позже было?

— А ничего, он брюки надел, она тоже оделась, и ушли.

— Как же твой… писюн? Ты его что, всегда так называешь, кстати?

— Не, ну я знаю, как он по-матерному именуется, только браниться не желаю.

— Хорошо, ну и что дальше-то было?

— Ну я его поглядел, он тоже таковой толстый был, а позже съёжился…

— А дрочить ты как научился?

— Ну, как… Ну, мы были на днюхе у Васьки, 5 мальчуганов и сеструха его старшая. Она позже ушла, а он гласит — а у неё есть порно-журнал! Мы только слышали, но никто не лицезрел. А он приносит. Там девки — во! Он гласит — я вот на эту дрочить люблю! Короче, не помню, как там далее разговор был, но он нам показал, как на неё дрочит. А я позже дома попробовал. Только не кончил, просто приятно было. Ну и журнала-то у меня не было!

— А кончил впервой как?

— У нас в классе игра была, там фантики от конфет нужно кидать, кто накрыл, тот и конфискует, так Витька Скляр продул все и в долг взял, и тоже продул, и много причём, так ему произнесли, что он будет желания исполнять. Поначалу дурью маялись, типа цветочки все на учительский стол перенести, портрет Пушкина над доской перевернуть, а позже один гласит — ты должен Машку Цветаеву поцеловать! А она числилась недотрога. Ну, он, естественно, по роже схлопотал от неё, но поцеловал!.. А позже он ещё и Светку целовал, и Ольку… Короче, позже ведает нам, что Светка во время поцелуя язык к нему в рот просунула, и него писюн встал! Он как это поведал, так у меня тоже встал! И я позже тоже пробовал со Светкой лобзаться, в кино когда прогуливались. Так она тогда не только лишь язык мне просовывала, а при всем этом ещё и трогала меня, ну, где писюн… Я тогда пришёл домой, как начал дрочить, а у меня и выскочило. Ну, я уже в курсе был… Не ужаснулся… — Серж снова улыбнулся…

— И ты сейчас любишь дрочить, так?

— Ну, у меня не всегда выходит, чтоб кончить.

— Почему?

— Ну, мне необходимо глядеть на чего-нибудть подходящее.

— Порно-журнал?

— Где я его достану? Я больше всего возбуждаюсь, когда вижу девчонку в купальнике!

— А если без купальника?

— Не знаю, я так никогда не пробовал!

— И ты на данный момент к девчонкам заглядывал, и что-то подходящее увидел?

— Не, все они уже спать собрались, под одеялами, а Светка…

— Что — Светка?

— Она, это… Она там тоже себя дрочила, под одеялом!…

— Ну, ты придумаешь! Малая она ещё, себя ублажать!

— Ничё я не выдумываю!

— Она, небось, и не знает, как это делается…

— Честно, я же лицезрел!

— Ну, что ты там лицезрел, она же под одеялом была!

— Да! И дрочила!

— Хорошо, пусть будет так… И ты возбудился, и сумел кончить…

— Ну да.

— Хорошо, Серёж. Уговор дороже средств. Я не расскажу никому. Только ты, пожалуйста, сделай для меня одну вещь.

— Всё что угодно! Только не гласите никому, хорошо?

— В общем, я вроде бы и не возражаю, что ты этим занимаешься, но ты усвой меня верно. Вот ты на данный момент их напугал, а мне позже расхлёбывай, если кто из их позже родителям посетует… В общем, так. Если хочешь дрочить, то, пожалуйста там, где тебя никто не увидит, и чтоб ты никого не напугал. Понятно?

— Понятно, — пробурчал Серж, — а где я такое место найду? И чтоб там было видно девчонок? Да ещё в купальниках…

— А вот это как раз и есть то, о чём я желаю тебя попросить. Когда захочешь подрочить, приходи ко мне сюда в домик и занимайся этим тут!

Глаза у Сержа чуть ли не выскочили из орбит.

— Сюда? Нина Андреевна, вы что?

— Ты мне пообещал!

— Так здесь же это, девчонок нет…

— А я что, мальчуган, что ли?

— Нет, вы дама, естественно, ну, женщина, но вы же одетая!..

— Раздеться — это недолго!

— Нина Андреевна, вы будете для меня… это… раздеваться?

— Ты услышал.

— Но это… Как так?

— До боли просто, мой мальчишка! Ты приходишь ко мне, а я начинаю раздеваться, — с этими словами она взялась за края футболки и потянула их ввысь.

Серж уставился на эту картину, как завороженный. Два тугих мячика, стянутые узорчатым лифчиком, выпрыгнули из-под футболки и закачались перед лицом парня.

— Ну как? Нравится?

Серж глотнул воздух и кивнул.

— Он уже стоит у тебя?

Ещё кивок.

— Ну, тогда дрочи!

Юноша несмело потянул шорты вниз. Его не по-детски развитое достоинство вырвалось наружу.

— Ого! Да у тебя богатырь! Давай, не смущяйся!

Серж схватился за член и начал дёргать его, не спуская глаз с вожатой. Она тем временем сняла футболку стопроцентно.

— Нина Андреевна! А куда это… кончать?

— Ты уже?

— Да, быстрее! — Кулак заработал просто с бешенной скоростью.

— Вот! — женщина схватила с тумбочки банку, выдернула цветочки и подставила горловину напротив кулака Сержа. Тот испустил некий хрюкающий звук и начал извергаться в банку.

— Ух! Я на данный момент умру! — юноша без сил свалился на стул и глубоко задышал.

— Ничего, мой мальчишка! Это было здорово!

— Нина Андреевна, вы просто волшебство! Вы такая прекрасная!

— Слушай, Серёж, тебя можно ещё кое о чём попросить? Я поразмыслила, не такая уже у нас большая разница в возрасте… Гласи мне «ты», хорошо?.. И не нужно по отчеству, я себя некий старухой чувствую… Отлично?

— Лады… А при всех тоже на «ты»?

— Ну, при всех не нужно! Мы же здесь одни, и это наша потаенна!

— Нина!

— Что?

— А ты можешь показать мне грудь?

— Для чего, ты же уже кончил?

— Он снова подымается! Смотри! — Член, вправду снова набухал.

— Ну ты даёшь! Для тебя не больно?

— Не, приятно. Ты покажешь?

— Естественно. Только грудь либо ещё чего-нибудть?

Член подпрыгнул ввысь и стукнул Сержа по животику.

— Ты смотри, какой он у тебя! Расстегни вот здесь, сзади…

Серж подошёл к кровати и потянулся руками за спину девицы.

— Где?

— Там вот, ниже! — Серж нащупал застёжку и в этот момент их губки повстречались.

Языки перехлестнулись, дыхание захватило, руки вожатой потянулись вперёд и обхватили мощнейший, очень развитый для 14-летнего мальчугана, ствол.

— Нина! Ниночка! — только и сумел выжать из себя юноша, когда они, в конце концов, разлепились. В руках он держал снятый лифчик. А пальцы девицы как и раньше обымали чуток подрагивающий член.

— Что, мой мальчишка? Для тебя понравилось?

— У тебя такая прекрасная грудь!

— А у тебя — писюн! — Нина внезапно прыснула. — Слушай, какой, к чёрту, «писюн», здесь реальный член, как у мужчины. Она внезапно наклонилась и лизнула кончик головки. Серж дёрнулся.

— Нина!

— Что, мой сладкий?

— Что ты сделала?

— Для тебя понравилось?

— Да, но так же… нельзя!

— Ещё как можно! — И она повторила.

— Ниночка! Я же кончу на данный момент!

— Я желаю этого, мой сладкий… — Она наделась ротиком на его вздыбленную плоть и задвигала головой, упоительно причмокивая.

Снутри Сержа взорвался вулкан, и потоки раскалённой лавы полились в ротик его возлюбленной (сейчас уже возлюбленной) вожатой. Высосав всё до капли и ещё раз облизав головку, Нина спросила:

— Ну что, нравится?

Серж промычал что-то непонятное. Он еле держался на ногах.

— А ты гласил — нельзя! — Она одарила увядший член ещё одним поцелуем и сладко потянулась. — Уже двенадцатый час, для тебя не пора баиньки?

— Нинуль! А это не сон?

— Нет, мой неплохой! Одевайся и иди к для себя.

— Нин!

— Что?

— Ты гласила, что, если я захочу, то должен приходить к для тебя…

— Естественно!

— А я желаю прямо на данный момент!

— Глупенький, дай ему отдохнуть, хотя бы до завтра!

— Но он снова встаёт!

— Он-то встаёт, а вот ты рискуешь завтра не встать. Бегом марш к для себя!

Чуть не силой вытолкав парня за дверь, Нина блаженно растянулась на кровати. Во рту всё ещё был терпкий привкус семени, груди стояли торчком, в трусиках творилось нечто немыслимо влажное. Стремительно скинув остаток одежки, Нина просочилась сходу 2-мя пальцами в горячее лоно и уже через минутку забилась в самом сильном оргазме, который когда-либо у неё был.

Разбудил её стук в дверь. С трудом разлепив глаза, мимолетно посмотрев на будильник (пол-пятого!) и завернувшись в простынь, она отбросила крючок на двери. На пороге стоял зияющий Серж.

— Можно?

— Ты что, уже пробудился? — сладкая зевота, начавшись с лица, прошла через всё её тело и завершилась кое-где меж ног.

— Да! Я желаю дрочить!

— А я желаю спать! Ты что, безумный — в такую рань?

— Так пока все дремлют, позже же некогда будет!

— Хорошо, только я всё равно буду спать! — Она свалилась на кровать.

— Ты не раскроешься?

— Если очень хочешь, раскроешь сам! — И она захлопнула глаза. Но сон куда-то испарился. Она отлично понимала, что была нагой под этой простынёю, что на данный момент он её раскроет, увидит всё, будет дрочить на неё. Меж ног сладко заныло.

Простынь поползла куда-то вбок, обнажая тело. Нина в последнюю секунду накрыла гладко выбритый лобок ладошкой. И здесь же услышала пыхтение парня и шлепки рукою. Ситуация возбудила её не на шуточку. Она одномоментно увлажнилась и быстрее подсознательно, чем осознанно, развела ноги в стороны и всунула палец для себя в пещерку. Тело её затрепетало, и, ничего не соображая, губки её шепнули:

— Мальчишка мой, иди ко мне!

Серж на ватных ногах подошёл к распластанной на кровати девице. Ноги её раздвинулись ещё обширнее, пальчик сновал в щёлке, пальцы 2-ой руки пощипывали сосок.

— Ну же, милый! — руки оставили своё занятие и потянулись к парню.

— Нина, ты что, хочешь, чтоб я…

— Ну резвее же! Вставь его! Возлюбленный мой!

С четвёртой пробы вставив собственного богатыря, Серж дёрнулся всего несколько раз и взорвался снутри девицы. Слабо пискнув, она тоже забилась в оргазме.

Как он ушёл, Нина не помнила. Она плыла вдаль на волнах удовольствия, время от времени подрачивая клитор и массируя грудь. Она ничего не замечала — ни того, что её трусики куда-то пропали,… ни открытых штор, ни четырёх пар внимательных мальчишеских глаз, которые смотрели в окно на свою возлюбленную вожатую.